Посвящается памяти Сергея Загниды …
Он всегда говорил: «Я знаю, где моя пуля». Были Славянск,
Семеновка, Шахтерск, Торез, Снежное, штурм Саур – Могилы, Новоазовск и даже
ранение под Широкино. Сколько раз ходил
на смерть…и живым оставался. Смерть настигла Сергея Загниду дома, практически у
родного порога. Кто мог подумать, что все закончится так… Мечты, свершения,
общественная работа, посадка саженцев, ремонт дома… И планы, планы, планы – жить. О том, каким был человеком,
разведчик, начальник штаба Кировских казаков Сергей Загнида с позывным «Дейл»
мы поговорили с его родными.
В
июле этого года ему бы исполнилось 60. Эту дату Сергей Загнида планировал
отметить в кругу своей семьи, друзей и сослуживцев, планировал, собрать всех
тех, с кем служил на передовой. Но
не случилось, так как хотел Сергей …Он всех собрал только уже по другому,
трагическому поводу.
Он
всегда говорил: «Я не верю, что человек
не боится. Страх есть у каждого. Я не верю людям, которые не боятся, этого не
может быть. Есть люди, которые преодолевают свой страх и это звучит гораздо
честнее». Боишься ты или нет? Просто нужно уметь грудью встать на защиту
всего того, что для тебя свято. И добавлял: «Я стою за Родину, а Родина – это мой дом, это моя семья, это мои
близкие. На том и стою».
«И за мать и за
отца»
Они
росли без матери. Три мальчишки Сергей, Анатолий и Николай. Люди о них
говорили, что с них дела не будет, растут полусиротами. И добавляли, в народе
же не зря говорят: «Без отца - полсироты,
а без матери и вся сирота». Они же, напротив, назло людской молве были
сплочены и шли брат за брата горой. Самостоятельные, работящие, смелые. Не
боялись работать, напротив, говорили, что нет постыдной работы, наоборот,
стыднее, когда твоя семья в чем-то нуждается. Они выросли сами. Всякое было,
бывало, что даже соседи подкармливали. Когда не стало мамы Сергею было десять,
Толику восемь, а маленькому Коле всего пять лет. Они знали цену каждой копейке,
каждому кусочку хлеба, и как он доставался.
Старший Сергей был для своих братьев и за отца
и за маму. Опекал, заботился и защищал. Младшие знали, если кто-то посмеет
обидеть - старший брат встанет горой. Вот так и росли.
«В детстве он для нас был и мамкой и
папкой. Мы без матери росли. Три брата – и все в разных местах жили. Один брат
– у одной бабушки, второй – у другой, я, младший, с отцом жил и с мачехой. И
старший брат для меня был всем. Меня где-то обидели, я к Сереге бегом, он
бросает все и идет разбираться. Мы всегда дружно жили. Три брата, как говорили,
тронь одного – это считай, что тронул троих сразу. Нас уважали ребята, мы тогда
на Победе жили. Такого не было, что нас кто-то недолюбливал, нас просто все
уважали. Мы нормальными пацанами росли. Не боялись подраться за правое дело.
Ничего не боялись. И жили так. Для меня он всем был. Сейчас такое чувство, что
от меня кусок тела оторвали и все…», - сказал Николай Загнида (младший брат
Сергея Загниды - примечание).
«С самого детства могли все делать. И
прибрать, и побелить, и приготовить. Все могли, они ничего не боялись, не
стеснялись. Знаете, как обычно мужчины переживают, если кто-то узнает, и
скажет, что бабскую работу делаешь. Они не стеснялись, были от и до: человеком,
мужчинами с большой буквы. Никогда не боялись никакой работы, не боялись
ответственности. У них все это было на потенциале, все возвышенно, все
качественно», - рассказала Ирина Загнида (супруга Николая – примечание).
Стойкий,
принципиальный, строгий. Он не прощал и не признавал предательства в любом его
виде. Друзей уважал, семью боготворил, слабого защищал. Он всегда и везде был
первый и всегда говорил: «Если не я, то кто?» с этим принципом и жил. Человек
чести, никогда не давал в обиду, никогда не мог стоять в стороне и быть
безучастным. Всегда хотел помочь и помогал. Так случилось и тогда, когда «черная
душа» ядерного реактора Чернобыльской АЭС взорвалась и начала отравлять все
вокруг. Без колебаний Сергей Андреевич отправился в Чернобыль и участвовал в
ликвидации последствий атомного бедствия. Жена Светлана вспоминает тот день,
когда ее муж пришел с работы, а в то время он был шахтером на шахте Бежановской,
и сказал, что отправится на ликвидацию.
«В то время у нас были дети маленькие,
Валентина только родилась. В принципе ему можно было и не ехать в Чернобыль. У
него был выбор - остаться или пойти. А он сказал: «А если не я, то кто?». И на
следующее утро он уехал в Чернобыль. Именно в 33 – х километровую зону. Работал
на машине, мыл дороги на самой станции. Никогда не увиливал и не прятался», - рассказала
супруга Светлана Загнида.
Поездка
в Чернобыль не прошла бесследно для Сергея Андреевича. Проблемы со здоровьем
начались спустя несколько лет. А в 1991 году он получил группу. Супруга с болью
вспоминает то время, когда ей и врачам приходилось буквально вытаскивать его с
того света. Месяц Сергей Андреевич проводил то в реанимации, то дома. Родные
молили Бога о его выздоровлении.
«После Чернобыля он очень болел. Было
такое время, когда скорая помощь практически не отъезжала от нашего дома. До
приезда я делала ему искусственное дыхание. Врачи приезжали ему сердце
заводить. Было такое, что нам уже говорили, что он до утра не доживет,
готовьтесь. Но я сказала тогда: «Не смейте так говорить!». А когда у него была
последняя остановка сердца, он был уже без сознания. Я его так стукнула и
сказала: «Не смей, я тебе не позволю этого. И ты не имеешь права на это. Жизнь
впереди. Ты еще многого не сделал, у тебя есть дети, у тебя есть Родина, ты мне
обещал. И вы представляете, он выкарабкался», - рассказывает Светлана.
«Дом по кирпичику»
Сергей
Андреевич был уверен, что в своей жизни мужчина должен непременно сделать три
дела: построить дом, посадить дерево, и вырастить сына. И он это все успел,
сделал. А сколько еще всего он мог сделать, душа кипела идеями и планами. Дом
супруги начали возводить в 1989 году. Несмотря на проблемы со здоровьем он
работал на шахте, а после смены занимался строительством дома. Дом своей мечты Сергей
возводил на месте свалки. Всю землю до последнего камешка перебрал своими
руками и тачкой вывез все подчистую.
«Мы с ним вдвоем копали фундамент,
заливали вместе. В моей памяти всплывает картина: дети маленькие прыгают на
этом фундаменте, а мы их со шланги поливаем и они такие радостные, веселые.
Валентина бегает и спрашивает: «Папа, а где будет моя комната?». А он говорит:
«Так, дочь, потом выберем». И вот дом, может быть, никто не поверит, но мы его
выстроили вдвоем. Он работал, уходил на шахту во вторую смену, а нам привозили гору гипсоблока. Я этот
гипсоблок, пока он приходил с работы, перетаскивала, и все складывала. Дети
бревнышки носили. Во дворе все своими руками до последней березки», - вспоминает
супруга.
«Он работягой был, в 4 утра вставал, до
обеда работал, немного поспит и потом работает до темна. Я ему всегда говорил,
как ты все успеваешь? Где ты столько сил берешь? А он с нас постоянно смеялся и
говорил: «Я среди вас самый молодой». Почему я все успеваю, а вы ничего не
успеваете»…. Молодой… Хотя был старшим.», - добавляет
младший брат Николай.
«Он был
настоящим…»
Наша
встреча с семьей случилась неожиданно, мне как-то надо было найти и подобрать
нужные слова… Но люди, с которыми мне повезло разговаривать, расположили к себе
сразу. Первое, что я спросила у супруги Светланы, а каким он был? Она без
раздумий ответила «настоящий» и в этом слове было столько любви, преданности и
честности…
«Как и в любой другой семье было всякое.
И ругались и мирились. Мы как обычно по молодости мужчин пытаемся
перевоспитать, что-то навязать. Он никогда не юлил, просто был настоящим,
таким, каким он есть. Он не боялся признать своих ошибок. Было такое, ну вот
поругались, он говорит: «Ну, прости». Я говорю: «Нет». Но у него была такая
улыбка! И он станет так, голову вниз, и улыбнется. И все, на него невозможно
было долго злиться», - рассказывает супруга.
Даже
если что-то не получалось, он не скрывал и говорил все как есть, не
преувеличивал и не приуменьшал. Супруга отмечает, что стоять в стороне не мог,
шел вперед за брата, за друга.
«Ну вот, я такой! Принимайте меня, таким,
каким я есть. Другим я быть не смогу. Он был настоящий мужик. Для него
единственное было самое неприемлемое – это предательство, в любом его
проявлении»,
- рассказывает Светлана Загнида.
Своих
детей, а позже и своих внучек учил на простых примерах, на своих примерах. Его
жизненные постулаты понятны и доходчивы: нужно любить жизнь, окружающую среду и
людей, и совершать поступки на благо общества.
«Он жизнь очень любил и внучек этому
учил. Даже взрослые могут бумажку выбросить на улице, а у нас дети маленькие
никогда не бросают, и он не бросал. У нас машина «троечка» была, так у нас
внизу эти бумажки все лежали, он всегда говорил, соберем и дома все выбросим. И
девчат наших внучек всегда этому учил, он в них души не чаял, это его жизнь
была. Он говорил: «Все бросают, а вот ты не бросишь, я не брошу, бабушка не
бросит – земелька будет чище. Понимаете, и даже взрослые люди с чувством вины
складывали бумажки в карман. После слов ребенка, что нельзя бросать, земелька
будет чище и ей будет легче дышать», - рассказала Светлана.
«Первый блокпост»
События,
захлестнувшие нас в 2014 году, не оставили равнодушным и Сергея Андреевича.
События Майдана, Одессы. Сердце мужчины разрывалось от несправедливости и
фашизма. И тогда было принято решение защитить свой город. С первых дней с
блокпоста плечом к плечу отстаивали свой город. Служба для братьев началась со
строительства блокпоста на выезде из города. В тот момент собрались все
неравнодушные люди и организовали дежурство на въезде в город. Также были
организованы отряды из молодых парней, которые охраняли памятники от вандалов.
«Для нас
все началось со стройки блокпоста 3 мая. После страшных событий, которые
произошли 2 мая, когда в Одессе сожгли людей, мы решили делать блокпост, чтобы
сюда эти «нацыки» не зашли. Когда построили – установили круглосуточное
дежурство», - вспоминает Николай Загнида.
Светлана
рассказывает, что события 2014 года, очень ранили душу Сергея, который всем
сердцем любил свою Украину. Сергей Андреевич очень любил украинский язык,
считал его очень красивым и мелодичным. И говорил всегда: «Моя ненька
Украина».
«Я помню очень четко, Ира с Колей
приехали к нам второго вечером. Коля тогда кричал: «Как так может быть? Что они
творят?», Сергей еще очень возмущался, когда в Крыму это произошло, когда
автобусы были. Не понимал и повторял: «Этого не может быть, это не моя страна.
Понимаете, а потом он говорил: «Самое обидное, что мне с моей Украиной не по
пути»,
- отметила Светлана.
У
них (у первых защитников - примечание) на всех было одно охотничье ружье,
держаки от лопат и огромное желание защитить свой родной город от «эпидемии»
фашизма, который огромной волной ненависти накрыл всю Украину.
Потом
была Трехизбенка. Светлана вспоминает, что муж примчался домой на машине,
которая под капотом была вся оплавленная и в песке после обстрела. Его
счастливая «троечка» довезла домой и стала… Но из опасности хозяина вывезла.
Как добавила Светлана, машина была членом семьи, часто вывозила из разных
ситуаций.
«Потом был Лисичанск. Они съездили туда
и опять вернулись в Трехизбенку. Потом он мне позвонил и сказал, что они
уезжают на два дня в Трехизбенку, чтобы я не переживала. И пропал, пропал на неделю.
И оказалось, что они добровольцами уехали в Славянск»,- вспоминает
супруга Светлана.
«Мы, братуха, с
тобой еще попартизаним»
Для
своих братьев Анатолия и Николая старший брат Сергей был и за отца и за мать с
раннего детства. Таковым и остался на всю жизнь. Смелым, справедливым, он был
человеком чести. Сергей Андреевич, будучи комиссованным, и, несмотря уже на
отставку, повторял, если только сунутся фашисты, опять пойдет вперед, возьмется
за оружие и будет воевать.
«Он говорил мне: «Мы еще, братуха, с
тобой попартизаним. Говорил, что, в крайнем случае, если сильно попрут (ВСУ –
примечание) то мы в партизаны уйдем, будем тут с ними воевать. Но видите, как
получилось… Вот так»,-
рассказал средний брат Анатолий Загнида.
Выйдя
в отставку, Сергей Андреевич не смог сидеть без дела и без раздумий согласился
стать начальником штаба Кировского казачества и до последнего вздоха был предан
своим идеям и Родине. С должностью
справлялся честно и добросовестно. Активно поддерживая ребятишек из
казачьего класса первой школы. Для детей кировские казаки стали не просто
наставниками, а друзьями. Еще много было планов, идей и задумок, и все бы он
сделал и реализовал …, но роковой случай оборвал жизнь Сергея Загниды.
«Как начальник штаба Кировских казаков он вел
очень хорошую деятельность. Благодаря ему был заложен памятный знак на месте
первого блокпоста. Участвовал в закладке Аллеи Славы, помогал семьям погибших
казаков. Хотел развести лошадей, чтобы можно было детишек города прокатывать, у
него планов была уйма», - рассказывает Василий Дмитриев.
«Он планировал 24 июня в честь 75- й
годовщины Великой Победы организовать автопробег и возложение цветов. Подходил
к таксистам предлагал принять участие. Конечно, если бы он был жив, он бы
больше людей собрал для участия в этом автопробеге. Это была его задумка и мы,
конечно же, собрались и его организовали», - рассказала Людмила Загнида,
супруга Анатолия.
«Чип и Дейл»
Их
называли «Чип» и «Дейл» как в известном мультике. Они были знакомы между собой
всю жизнь, но крепкой дружбой их связала война. Такой позывной один на двоих
они тоже подучили неслучайно, помимо того что за время войны они стали
единомышленниками, еще они всегда были вместе, плечом к плечу, в самых сложных
и опасных ситуациях. Они даже визуально были похожи между собой. И стали
братьями по воле и совести. «Чип и Дейл» мечтали о лучшей жизни своего родного
Донбасса. За то и воевать пошли. За честь, за совесть, за правду. За жизнь без
фашизма.
«Это был большой души человек. Он всегда
был за правду, всегда за правду стоял и всегда правду поддерживал. Такого друга
уже не будет у меня по-честному, если сказать. Я его братом считал. Никогда
такого не было, чтобы он где-то струсил. Он всегда молодцом. Таких больше не
встретишь друзей. Как вот там. И судьба нас так свела, до войны просто
здоровались», -
отметил Василий Дмитриев, сослуживец и друг.
«Старики
– разбойники»
«Старики
- разбойники» - так добродушно называли разведроту, в которой служили братья
Сергей, Анатолий и Николай Загнида и друг Василий Дмитриев. Чего только не
случалось во время службы. Однажды даже думали, что не выйдут из окружения ВСУ.
Николаю вспомнился, один случай, было это под Саур – Могилой: они вместе пошли
в разведку и наткнулись на танки ВСУ, украинские солдаты окопались на
кладбище.
«Когда рассветает, под Саур – Могилой становится
совсем темно, ничего не видно. Мы
выходим, а тут вдруг трубы торчат, я говорю: «Танки стоят ВСУ». Мы развернулись
и пошли спокойно. А Сергей сзади идет и говорит, что за нами наблюдают. Те (украинские
солдаты - примечание) выскочили, смотрят и думают, что это за старики тут
лазят. А он еще обернулся и рукой помахал им и мы пошли спокойно дальше. Пока
они разбирались, кто, и что, мы в яр ушли. Спускаемся, смотрим, а там
бронетехникой забита вся эта рощица, и мы опять на глазах у всех пошли мимо и ручками
помахали, как свои. Такие казусы были», - рассказал Николай.
С
Семеновки начался их боевой путь. Первые два боя держались ввосьмером, за два
дня подбив два танка врага. Потеряв троих бойцов, отстояли, не испугались,
отбивали еще атаки. Потом был Шахтерск, Торез, Снежное. На тот момент они уже
служили в разведке. Много раз выходили в тыл противника, обнаруживали силу,
технику противника, а потом ее уничтожали. Участвовали в штурме Саур – Магилы,
ночью вытаскивали раненых и погибших бойцов.
«Серега вообще без автомата ходил,
только с гранатами. Чтобы было легче вытаскивать убитых и раненых. Я с
пулеметами в прикрытии был. Всю ночь вытаскивали, вытащили всех ребят. Широкино
брали, там брата моего ранило, я его под обстрелом вытаскивал»,- добавил
Николай.
Служба
в рядах Советской армии, воспитание на примере деда фронтовика, не позволило
братьям остаться в стороне от происходящих событий. Бой под Семеновкой
запомнился Николаю Загниде особенно, потому что это был их первый бой. С одной
стороны присутствие брата как-то успокаивало, а с другой стороны, конечно же,
усложняло поставленную задачу, ведь появлялась тревога за брата.
«Это сложно объяснить, двойственные
чувства. С одной стороны было хорошо, я знаю, что меня брат не бросит, и я его
не брошу. А с другой стороны страх был – не дай Бог брата убьют у меня на
глазах. Я не смогу ему ничем помочь. Это еще сильнее затрагивало мою душу и
вносило тревогу. А самый запоминающийся момент – это первый бой в Семеновке.
Нас было восемь человек, одного мы отправляли с телефоном, чтобы наблюдал, если
колона пойдет, чтобы успеть предупредить, а мы там как раз окапывались. Брат
как раз там и стоял, и тоже начал окапываться. И тут едет уазик, все бородатые
дядьки в нем сидят. Он выходит, смотрит и не поймет, что за люди. А они тоже
остановились и спрашивают, чего ты тут стоишь, а он отвечает «Жду». А они
говорят, что не здесь стоишь, надо там стоять. Они тоже не разобрались. А то
была украинская разведка. Они, не поняли, и брат не понял», - рассказал
Николай.
Сергей
Загнида сориентировался быстро и по телефону сообщил своим, что украинская
колона идет. И в этот момент ВСУ открыли огонь.
«Он схватил оружие и начал отходить к
нашим позициям и по нему начали лупить с БТРов, БМП, с танков бить по этой
посадке. Как он выжил? Это чудо как он выскочил оттуда. Мы самые передовые были
втроем стояли. Я с пулеметом, брат, Василий с той стороны посадки с автоматом.
И так начался наш первый бой. Я еще помню, он в окоп заскочил сел, он у меня
вторым номером был, подавал ленты. Я ему сказал: «Ну что, брат, пришел момент
истины».… Так и отбили атаку, страшно было где-то с полминуты. А потом глаза
боятся, а руки делают», - рассказал Николай.
«Простите меня
за все и прощайте…»
Эхо
боя под Семеновкой донеслось и в родной город Кировск, который также сотрясался
под обстрелами ВСУ. Но Светлану в тот момент напугали не обстрелы, а слова
прощания. Сергей Андреевич позвонил, чтобы попрощаться. В тот момент они
выходили из Семеновки, и не знали, выйдут ли живыми.
«Он просто сказал: «Мы отключаем телефоны, мы
уходим. Простите меня за все и прощайте. Я не знаю, увидимся ли мы, но скорее
всего, наверное, нет. Ты меня прости за все, береги детей и нужно жить дальше»,
– вот это были его последние слова. Я его не слышала неделю, а потом он
позвонил», - рассказывает супруга Сергея.
В
тот момент Светлана испытывала необъяснимые чувства: ее переполняло счастье,
радость, тревога ушла, и она наконец-то успокоилась. Всю неделю она жила как на
иголках, ей было страшно за мужа, она молилась и ждала вестей.
И
как обычно, веселый и родной голос в трубке с любовью сказал: «Светуля, привет! Я живой! А у вас как дела?
Теперь жди в гости».
Дочь
Валентина тоже очень отчетливо помнит момент, когда отец прощался. Крик мамы
взбудоражил всех домочадцев, у дочери в тот момент сердце оборвалось. «И мы, никому не могли дозвониться, ничего
не знали о его судьбе», - рассказала дочь.
«Свои шишки надо
набивать. Чужие не болят»
Светлана Загнида в то время работала на
почте, когда раздался телефонный звонок и ей сообщили, что под Широкино ранение
получил ее супруг. После этой новости у женщины ушла земля из под ног. Как
ранило? Насколько серьезно? Где он? - эти вопросы вертелись в ее голове. А на
почтовом отделении была очередь из людей, которые пришли получить деньги.
«Я звоню на телефон, а он молчит. Я понимаю,
что передо мной стоит толпа людей, и я ничего не могу сделать. Я на автопилоте
начинаю выплачивать деньги. Я же не могла людям сказать «Вы извините, но я
сейчас не могу». Спустя пару часов, когда народ немного рассосался, я попросила
девочек подменить меня. Я такая бледная стала, никто не понимал, что случилось
в тот момент. И я начала звонить на Сережин номер»,- вспоминает супруга
Светлана.
Испуганная
женщина стала набирать знакомый номер и ее муж ответил. Гора с плеч упала,
ответил, значит жив. Сергей, стараясь не волновать супругу, сквозь боль
произнес такое знакомое и ласковое: «Светуля,
привет!». Хотя ему в этот момент без наркоза извлекали из ноги осколки, и
зашивали раны. Потом по состоянию здоровья Сергея комиссовали. Ходить
приходилось на костылях, потом с тростью, врачи говорили, что без помощи
средств реабилитации ходить не будет. А он пошел, немного прихрамывая через
боль, разрабатывая ногу, а к лету ходил уже без палочки.
Страшное событие
изменило все. Изменило жизнь…
Новость
об убийстве Сергея Загниды облетела весь город. Никто не мог поверить. Город
содрогнулся от такой жестокости. Пока идет следствие, родные надеются, что правосудие
и справедливость восторжествуют и убийца понесет заслуженное наказание.
«Самое обидное, что вот такая нелепая
смерть настигла.. Такое пройти на войне. Такое пережить, и выжить. И вот так,
нелепо, тупо от какого-то…, получить выстрел. Во-первых, не ожидал, если бы это
было во время боевых действий, он бы, конечно, может, среагировал как-то…», - говорит Людмила
Загнида.
Мы были одной семьей…
Братья
жили душа в душу, скрепив свои созданные семьи в одну большую. Увлечения общие
на троих, одни жизненные принципы, и одна общая цель – оставить после себя
память. Вот и соревнования по высадке саженцев между Сергеем и Николаем были
неслучайны. Братья хотели создать
маленькие лесочки, которые будут дарить радость людям.
«И по ходу всей жизни мы были одной
семьей. Если что-то помочь, совет какой-то, или кто-то заболел, строительство,
отдых все вместе. Вот когда Сергей болел после Чернобыля, перестройка была,
лекарств не было. Созванивались, лекарства доставали, капельницы, уколы. Все
хорошее и все плохое нас соединяло и объединяло», - рассказывает
Ирина Загнида, супруга Николая.
Последнее
неоконченное дело Сергея заканчивают его братья. Он очень хотел к своему юбилею
выложить тротуарную дорожку во дворе, чтобы собрать всех друзей за одним
столом. Но не успел. И вообще в последнее время он очень торопился, боялся
что-то не успеть. Всегда спешил.
«Особенно
эти последние три года вообще он, как вьюн был. Пять минут побыл, поговорили, и
поехал, все у него работы много было. «Ой, столько работы, боюсь, что не
успею», - говорил. Столько всего надо сделать. Посадить березки, сосны. Переживал,
где засохли, где надо там досаживал. Мы не увидим, так дети, внуки увидят, люди
может благодарить будут», - рассказывает Ирина Загнида.
Многие
люди живут по принципу: «Моя
хата с краю, я ничего не знаю»? Но это не о нем. Сергей никогда не мог стоять в
стороне, - говорит Николай и
подчеркивает, что: «Если где-то случалась
несправедливость – это его трогало до
глубины души.
«Что я не успел сказать брату, я не знаю.
Знаю только то, что когда он приехал ко мне в последний раз (лесочек
засаживал), я ему говорю: «Ну что, братуха,! Красота вырастет, а мы уже и не
успеем это увидеть. А он сказал: «Еще успеем…!» - рассказал Николай.
Папа – это целый
МИР…Мой мир
Дочь
Валентина с отцом были как одно целое. Как говорят, иголка с ниткой. Между ними
была особая связь. Схожи по характеру, они всегда были в своем отдельном мире,
который был понятен только им двоим. Отец до беспамятства любил свою дочь. Дочь
отвечала отцу тем же.
«У нас как-то в семье не приняты были
слезы, это редкость. Может потому, что он сирота был. Он всегда говорил: «Так,
нюни нельзя распускать, нюни нам ни к чему. Так, взяла себя в руки собралась ты
моя дочь, ты моя кровь». С ним было надежно очень. У меня сейчас такое чувство,
что мне просто плоть оставили, а душу – туда, с ним…», - говорит дочь
Валентина.
Строгий
и добрый, бесстрашный и смелый - он был героем для своей дочери, тем человеком,
с которым было не страшно, а надежно. Как за каменной стеной. Он был суровым,
как все мужчины. Так и дочь воспитывал. Я спросила, у Валентины, что она не
сказала своему папе. Дочь, смахнув слезы с глаз, ответила…
«Что я люблю его сильно, очень-очень
сильно. И буду любить, он моя гордость, он мой Герой!»,- сказала дочь.
Она
очень переживала за отца, когда тот пошел воевать. А Сергей, зная характер
дочки, постоянно повторял супруге, смотри за ней. Поэтому, когда отец получил
ранение, она бросила все, и помчалась под Широкино спасать отца.
«Когда они выходили из окружения, и он
позвонил попрощаться, я почему-то знала, что с папой ничего не случится. Я не
готова была с ним прощаться. Я и сейчас не готова была с ним прощаться.. Но так пришлось. Будем биться за него, за его честь,
за то, что сейчас рассказывают …Папа – это весь мир. Вот весь мир – это папа. Я
хожу по двору, березки шепчут, как будто это он разговаривает», - рассказала
Валентина.
Последний
раз дочка видела отца накануне гибели, все было как обычно, папа провожал своих
девочек домой, после того, как они погостили выходные у дедушки. Валентина
вспоминает, все было как всегда «без телячьих нежностей». Сергей сказал, что
ждет их на следующих выходных, что доложит плитку во дворе и сделает бассейн
для внучек. Отец помахал рукой и дочь уехала…
«Он подошел к машине, Катюшу поцеловал.
И я поехала. Я бы хотела сказать, хотя бы после смерти, что я его люблю. Мы
говорили редко друг другу, просто знали это и все. Нам слов не нужно было»,- рассказала
Валя.
Внучка Катя
также весело катается на своих качелях, сделанных любимым дедом. Девочка
улыбается нам, ее румяные щечки выдают смущение и негодование. По глазам можно
понять вопрос: «Что эти люди здесь делают? Для чего пришли?» Мама Валя
объясняет: Смотри доченька, о дедушке
снимают кино»…
Для маленькой
Кати, дедушка ушел на войну. Всех победит и вернется. Только будет это очень не
скоро.
P.S.
Июльский
ветер качает кроны его любимых берез. Листики как будто что-то хотят сказать.
Дубки в честь рождения внучек подрастают. А вокруг высаженные его руками
деревца: голубые ели, сосны, и маленькие туи. Он мечтал в своей березовой
рощице поставить кресла качалки и теплыми летними вечерами вместе с супругой
просто отдыхать… просто жить…
