О реализации медицинской составляющей Гуманитарной программы по
воссоединению народа Донбасса и о том, как представители киевского режима
пытаются блокировать работу этого проекта, рассказывает руководитель Луганского
республиканского центра экстренной медицинской помощи и медицины катастроф
Демьян Пархомчук.
- Как вы оцениваете работу Гуманитарной программы по воссоединению народа
Донбасса ЛНР в области здравоохранения?
- В целом, нашу работу в рамках этой
программы оцениваю положительно. Тем паче, досконально знаю, как она работает,
ибо я ее еще и курирую у нас в Министерстве (здравоохранения).
- Насколько подчиненная Вам служба скорой помощи задействована в этом
проекте?
- Сама служба скорой помощи не входит в
эту программу, но мы поневоле являемся ее непосредственными участниками.
- Это как?
- Вот смотрите: те пациенты, которые с той
стороны, оккупированной сейчас Украиной, переходят на пункте пропуска Станицы
Луганской и там с девяти утра и до 18.00 каждого вечера дежурит наша бригада.
Чтобы Вы понимали: за 10 месяцев текущего года всего было 1238 обращений,
причем почти двести граждан, а точнее 196 человек получили необходимую помощь и
были нами госпитализированы по показаниям.
- Что именно превалирует?
- В основном, свыше 40% - это сердечно-сосудистая
патология: гипертонические кризы, инфаркт миокарда, нарушения сердечного ритма
и мозгового кровообращения.
- Это граждане ЛНР или жители, прописанные на подконтрольных киевским
силовикам территориях?
- Мы всем без исключения оказываем
экстренную помощь, не разделяя их по прописке и гражданству. А в случае
необходимости еще и госпитализируем в стационарные отделениях профильных
лечебных учреждений Республики.
- А ведь с той стороны люди идут и просто за лечением?
- Да. Много людей идет на лечение в онкологию. Там бывают очень
тяжелые больные, запущенные случаи, и даже те фельдшеры, медработники наши,
которые там дежурят, в ежедневных утренних сводках на оперативном совещании
говорят, что люди там просто брошены и никому не нужны. Были случаи, когда нам
звонят родственники больных, плачут, просят, мол, заберите нас отсюда.
- В связи с чем случаются подобные обращения? И как это – «никому не нужны»?
- Ну, например, попал человек в ДТП или
его просто парализовало. Такой случай – молодой мужчина, 42 года, его
парализовало от инсульта в Станице, и он никому там не нужен был, просто лежал.
Дежурный врач той смены, а дело было летом, говорит: «Я заканчиваю в 19 часов
работу, у меня автобус на Харьков, ничего не знаю, помочь больше ничем не могу,
разбирайтесь сами». Вот он уехал и все, а в отделении больше никого из врачей
не осталось – одна медсестра и этот несчастный больной. После звонка мы
вынуждены были забрать его сюда: родственники на простынях донесли его до
пункта пропуска, там наши врачи забрали, и мы его госпитализировали в седьмую
городскую больницу.
- С инсультом? Ужас какой…
- Плюс масса пациентов, которые попадали в
ДТП, и потом родственники плачут, что никому этот больной там не нужен. На
местах им говорят, мол, вы не наши, уезжайте отсюда и при этом отказывают в
элементарной экстренной помощи.
- Судя по сообщениям, проблемы бывают и непосредственно в пункте пропуска.
Недавно Специальная мониторинговая миссия (СММ) ОБСЕ сообщала, что сотрудник
миссии в течение часа оказывал медицинскую помощь
женщине на украинском пункте пропуска через линию соприкосновения в районе
Станицы Луганской, хотя наша бригада с оборудованием и реаниматологами дежурила
буквально в ста метрах и нескольких минутах ходьбы. Вот для кого такая показуха
такой ценой?
- Да, действительно, зачастую бывает так,
что людям очень часто становится плохо прямо на линии пересечения или на одной
из сторон пропуска. Наши медработники иногда туда идут, когда есть такая
возможность. Мне сложно комментировать этот конкретный случай и пытаться
понять, почему не пригласили наших медработников, – может недоверие, а может,
этот сотрудник просто решил показать уровень своей компетенции и квалификации.
- Это понятно, но достоверный факт, что их «скорая» ехала что-то около часа
– почему так долго?
- Действительно, с той стороны не дежурит
ни одной бригады, «скорые» дежурят только с нашей стороны. А там да – нужно
ждать. И вообще учитывайте, что в той же Станице и до войны всего две бригады
работало, а сколько сейчас – вообще трудно сказать. И если одна бригада,
например, уехала на вызов, то помощи, увы, некому оказывать, ждать, что приедут
и спасут, просто неоткуда.
- При этом очевидно, что этот сотрудник подвергал жизнь человека опасности.
Раз был задействован дефибриллятор, значит, женщина находилась в состоянии
остановки сердца – это клиническая смерть. То есть он ее почти час реанимировал
сам, хотя вот они, врачи, в двух шагах буквально – только позови…
- С одной стороны, да, он поступил
несколько некорректно. В каком плане: можно было позвать на помощь, а он был
обязан это сделать. Однако он, скорее всего, действовал по своим внутренним
инструкциям: экстренная ситуация, набрал 103, вызвал скорую помощь и вызов туда
пошел, на ту сторону. Формально он действовал правильно. Если у него есть автоматический
дефибриллятор, то его электроды наложили на пациента, и аппарат будет только в
том случае наносить разряды, если будет фиксировать определенный сердечный
ритм.
- То есть это не единичный случай?
- Нет, конечно. Подобных случаев масса.
Было так, что и в шесть часов вечера перевозят оттуда тяжелых больных, не
ожидая утра. Бывает, что и падают на этом мосту, особенно когда скользко,
ломают ноги. И наши медработники, а штат процентов на 80 – это женщины, на
своих плечах людей поднимают и вытаскивают. Зачастую переходят с различными
патологиями беременности. А сами жители говорят, что беременным запрещают
оттуда переходить.
- И в связи с чем вынесен такой запрет?
- Прекрасно зная, как востребована сейчас
наша гуманитарная программа, и граждане идут сюда получить квалифицированную
помощь, украинская сторона активно противодействуют ее работе – людей просто не
пускают. Наиболее заметно именно по роженицам, беременным. Вот нельзя и все,
ищут формальные причины отказа – либо с документами не все в порядке, либо еще
до чего-то придерутся, но не пустят.
- То есть это система?
- Конечно. Украинская сторона последнее
время стала активно блокировать работу гуманитарной программы. Первым они,
кстати, перекрыли сюда вход детям с онкогематологическими патологиями, которые
получали помощь химиотерапии на территории детской Республиканской больницы.
Когда украинская сторона узнала о работе
гуманитарной программы, то, как минимум, четырем детям запретили пересечение с
той стороны. Их всех собрали и отправили в Харьков. Родители рассказывали, что
к ним приходили, и домой, и на работу. Началось давление со стороны
руководства. Они говорят, что, мол, мы просто боимся потерять работу, и
вынуждены были отправить детей в Харьков. На сегодняшний день только один
ребенок продолжает лечение у нас, и то они ездят через границу с Российской
Федерацией.
- А с беременными что?
- Точно так же и с беременными. Если они
говорят, что едут в больницу или на консультацию – их возвращают назад. Находят
какие-то формальные причины, ведь официального запрета нет. Люди ищут способы
прохода - говорят, дескать, еду к родственникам, на рынок, не выдавая правдивых
причин пересечения КПП. Или едут через Россию.
- Так может и с тяжелыми больными работает такой же негласный запрет?
- Возможно. Последний раз тяжелого
больного довезли из Новоайдара до КПП в Счастье, и родственники около полутора
километров несли его просто на одеяле. Это был тяжелый случай политравмы после
ДТП. Но, главное – что донесли, и мы его госпитализировали.
- И что они пытаются добиться этими запретами?
- Мне кажется, что вот этими запретами они
наоборот подстегивают людей к тому, чтобы настроить их против себя. Если здесь
можно получить квалифицированную помощь, они сами себе противодействуют.
Конечно, у них часть специалистов действительно разъехались: кто в Киев, кто в
Москву, кто в Магадан. Я не хочу сказать, что специалисты в Северодонецке или
Лисичанске плохие, но тот уровень, который оказывается там, несравним с тем
уровнем медицинской помощи и с теми патологиями, с которыми могут справиться
здесь, в Луганске. И люди понимают это. Да и ехать сюда ближе, и, самое
главное, это дешевле. Понятно, что не на все 100% они получают здесь бесплатно
медицинскую помощь, что-то приходится и докупать. Но в Украине то они вообще за
все платят.
- А что вообще говорят жители с подконтрольной Киеву территории?
- Люди говорят, что они устали от этого
всего, хочется спокойно и мирно жить, хочется объединения. Чтобы не было
никаких границ. Но, как мне кажется, это все мечты: будущего у Украины никакого
нет – рано или поздно это государство разрушится. Это мое личное мнение. Ее
(Украину) просто хотят разрушить и уничтожить, она распадется – вот и все.
По информации ЛуганскИнформЦентра
