Мы
продолжаем рассказ о судьбах горняков города Кировска. Всем тем, что мы имеем,
мы обязаны, прежде всего, трудолюбию и
силе духа шахтёров, всему тому, что в народе зовётся «донбасский характер». У
горняков-ветеранов самые яркие воспоминания - о стахановских рекордах,
нелёгких, а порой и опасных горняцких буднях. Это то незыблемое и святое, что
навсегда останется с ними и к чему последующие поколения всегда будут с
почтением относиться.
Иван из шахтёрской династии Лариных
Договорившись о встрече, и услышав по
телефону адрес Менжинского, 31, я удивилась. С Иваном Михайловичем Лариным мы
знакомы, правда, давно не виделись, но я знала, что он либо бежановский, либо
криничанский. Когда с коллегой Евгением мы пришли по указанному адресу, нас
встретил знакомый мне человек (поседевший, но такой же жизнерадостный, с
искринкой во взгляде голубых под
чёрными дугами бровей глаз) и, смеясь, пояснил эти метаморфозы. «Да, я долго
жил в селе Криничном, женился там в 1959 году. Прожил с женой 34 года. То есть,
действительно, я из села Криничного, ул. Зелёная, 22», - начал свой рассказ мой
герой. «Дом построил сам, правда, отец помогал. Брат себе строил, я – себе. Дом
нормальный. Построили: водичка есть, огород есть, двое деток появились на свет.
Сын, сейчас ему 60 лет уже, работал у меня
в бригаде, звеньевым был - такой шустрый! Но в 1994 году жена умерла. А
потом через год, в 1995-м мы с Валентиной Алексеевной познакомились. И попал я
на ул. Менжинского, дом 31. И вот прижился я здесь», - так несколькими мазками
нарисовал всю свою жизнь ветеран-горняк.
Зная, что в городе есть и другие
Ларины, я спросила, не родня ли это, а, возможно, и шахтёрская династия? На это
Иван Михайлович ответил, что у его отца было двое сыновей - он сам да старший
брат Дмитрий. Отец ещё до войны приехал сюда из Орловской российской области на
шахты работать, его брат в Стаханове тогда трудился. Приехал, значит,
посмотрел, что к чему. А через время и семью забрал – четверо детей, все
девчонки. А потом уже здесь, на Донбассе ещё пятеро родились – двое сыновей (Иван
да Дмитрий) и три дочери (Зина, Валя, Лида), всего девять душ. Отец поступил на
шахту «Бежановскую» и работал машинистом вентилятора. После окончания школы Иван
пошёл на шахту работать слесарем. «Вижу – семья большая, прокормить её трудно.
Брат пошёл на шахту работать, и я пошёл слесарем работать в мехцех. Мне было 17
лет. В 18 пошёл в шахту путевым. Проработал путевым 2 года. Понял, что такое
шахта. Потом проработал два года крепильщиком. А потом понравилась мне проходка.
И я стал работать проходчиком», - такую нехитрую историю своей трудовой
биографии поведал нам Иван Ларин. Горняк вспоминал, что вначале он работал в
бригаде у Данилова. «А потом как-то соединили нас три бригады вместе, по-моему,
в 1964 году. И мы 400 м
прошли, бригада Роя. Это скоростная проходка. В то время такую проходку пройти
вручную, это, знаете ли!», - рассказывал горняк. «Мы четыре раза в смену
палили, - продолжал он. - Проходили 8-12 метров . Качество, конечно, какое? Метры,
метры давай, и все. Правда, прошли нормально всё. А потом уже все бригады по
местам разошлись. А Рой меня и несколько человек забрал в свою бригаду. С ним я
проработал до конца 70-х годов. Потом он
заболел и умер».
«Шахтерская дружина бригадиром крепка»
На проходке Иван Михайлович Ларин
проработал ни много, ни мало – 36 лет. Я поинтересовалась, как же мой
собеседник стал бригадиром?»
- При директоре Алексее Петровиче
Захарове это было. Только Ларина ставим бригадиром – и всё. Бригадиром надо всё
уметь и всё знать. Я всё умел: и бурить, и палить, и рельсы слать, и на машине
любой работать, и на погрузочной, и на буровой. Нам и бурилку дали. Но мы только
ручными свёрлами бурили, так как порода сносная была, палили, работали отлично»,
- вёл свой неспешный рассказ Иван Михайлович.
Работа бригадира беспокойная, нужно руку постоянно держать на пульсе того,
что делается в выработке. В село Криничное специально для бригадира провели
телефон, по которому он и общался с бригадой. Работал он всегда в первую смену.
А если было что-то срочное, то оставался и во вторую. Ведь не всё можно по
телефону объяснить. Допустим, звонят - поломалась машина. Ремонт может
продлиться и целую смену. Бригадир: «То сделайте, то сделайте». Но легче
показать это всё воочию. «Чтобы ребята не сидели, не дремали, я ставил задачу,
чтобы идеальная чистота была. У меня уклон проходили - и веничком заметали.
Канавочка, как полагается. Ребята требования знали. Из комбината приезжали –
удивлялись. Всё выполняли. Всё идеально.
Зарплата была лучшая», - сделав ударение на последнем слове, легендарный
бригадир замолчал. А какая она была на самом деле? Вопрос деликатный, но не
такой уж и секретный. Я спросила: «Если не секрет, какая зарплата была?»
«Самая большая - 950 руб. Но тысячу не
платили никогда. На шахтах №1/2, №22 – там 300, 400 руб., не больше. А у нас 950-до тысячи рублей», -
откровенно поведал мой собеседник.
«К вам очередь, наверное, выстраивалась
в бригаду?», - спросила я и попала в точку. Иван Михайлович вспомнил, что 3-4
человека его всегда поджидали после смены – просили взять в бригаду. Но не всем
везло. И это не потому, что бригадир был не сговорчив. Дело в том, что в
бригаде было 28 человек, 4 человека постоянно в отпуске. Лишних набирать не
было возможности, так как план проходки тогда тоже нужно было бы увеличивать. А
бригада и так проходила 100-120
м постоянно. Брали нового разве что тогда, когда кто-то
уходил на пенсию.
Иван Михайлович с гордостью говорит,
что его рабочим, хоть и нелегко давались эти метры, но вознаграждение стоило
того! Со слов известного бригадира, все ребята смогли заработать на машину. Объединение
в этом помогало, выделяло автомобили.
«А вы были строгий как руководитель?» -
спросила я бывшего бригадира проходчиков. «Честно признаться, ребята
побаивались. Уже поняли, что тут слабинки не будет. Я говорил: «Не нравится так
- можешь идти туда, где 300 рублей платят». Держались, и присматривались.
К награде – диплом, костюм – под
заказ
«Когда «Бежановскую» закрыли, я пошёл
на Ильича и проработал ещё 8 лет на пенсии. С 1988 по 1996 год. Когда шахту
Ильича закрыли, я рассчитался. А сын работал на шахте им. С.М.Кирова, а потом
на «Голубовской». И тоже перешёл на пенсию», - рассказал Иван Ларин.
- У вас много наград? Какие истории с
ними связаны? - спросила я.
- Почёт, уважение. В основном, ездил с
Героями Соцтруда. Так как 4,5
метра на одного проходчика в смену мы имели по
объединению, - ответил мне Иван Михайлович. И здесь зашла речь об условиях
труда. Ведь, за что даются награды? За тяжёлый труд. Ларин пояснил, что
«Бежановская» была неглубокой, мелкой шахтой. На «Пролетарской», например, была температура 30 градусов. На Ильича был горизонт 800, тоже
тяжёлые условия. Там даже холодильники ставили. А на «Бежановской» в этом плане
было сносно.
- У вас много наград. Вы их знаете?
Расскажите, - продолжала я расспрашивать героя своего рассказа.
- Начало 70-х. Сначала грамоты были. А
потом уже, в 1974 году диплом Почётный шахтёр СССР. Вот диплом. И наградили
шахтёрским костюмом, значок к нему. Пошил костюм под заказ. В Стаханов я ездил
на примерку. Там внизу, где парикмахерская, швейная мастерская была, только для
шахтёров. Поехал, померяли, пошили костюмчик. А это наградные. Три степени «Шахтёрская
слава». Степени идут, начиная с третьей, а завершающая – первая. Почётный
шахтёр СССР и Заслуженный шахтёр Украины. Ездил в Киев, Кравчук вручал,
несколько дней не мыл руки. За это ничего не доплачивается. Был коммунистом.
Ездил на партийные съезды, конференции, в Луганск. В основном, с Героями
соцтруда, но сам этого звания не удостоился – говорили, что для такой мелкой
шахты иметь Героя не положено. Не догнал, шахта закрылась. Были на
«Бежановской» и грозы заслуженные. Но Героя ни одного, - поведал мне мой
собеседник.
Заговорили о закрытии шахт, о том, что
это – трагедия и для города, и каждого отдельного человека. Ветеран рассказал,
что «Северная» шахта два года поработала, не успевали её откачивавать. В ней
были родники. Но «Южная» ещё поработала. Сегодня только улицы Северная и Южная
напоминают об этом.
Старый горняк вспомнил, как коллектив
«Бежановской» стремился продолжить жизнь угольного предприятия. «Мы готовили
фронт работы для розов. А Гура проходил пласт
Н11, прошёл квершлаг, вскрыл пласт. А мы
тут закончили. Были готовые лавы, и они похоронены! Сколько угля! – сокрушался
бывший легендарный бригадир проходчиков. - А теперь, видите, на поверхности
наклонки пооткрывали и долбают этот уголь. Когда можно и с низа, с этой стороны
можно было. То есть не думали. Шахты стали
уже не нужны», - вёл дальше свой рассказ мой герой.
Шахтёр рубит со свечами, а смерть носит за плечами
«Вся жизнь – шахта. Шахта – это кормилица.
Но она бывает и жестокой», - сказала я, предваряя разговор о травмах и
несчастных случаях, свидетелем которых не раз становились горняки, долгое время
проработавшие на шахте.
«Несчастных случаев не было. Бог
миловал. Но был случай. Как раз наклон прошли 250-300 метров . И вдруг ни с
того, ни с сего прекратилась подача воздуха. Вентиляции нет. Что такое? Мы
подготовили, но ещё не отпалили - и это было хорошо. В штреке ездили, ходили.
Но там был капёж (капёж — скапливание воды в пещерах и горных
выработках. Образуется в
результате просачивания подземных вод через кровлю в виде рассеянных притоков
или из-за конденсации водяного пара на поверхности выработки – прим.), водичка, арка сама прогнулась. Потом машинист электровоза
проскочил на электровозе. Он порожняк поставил и хотел ехать на плита опять за
порожняком. Подъезжает, а мы - запечатанные, 12 метров запечатало
полностью, перекрыло. Там ещё пространство было 250 метров , благодаря
этому запас воздуха был. Короче, нас за 12 часов откопали. Приехали ВГСЧ.
Только через верх. По верху прошли, потом продолбали дыру. А, если бы
откапывали, то надо было несколько суток. Связи не было, поперерубило всё – электричество,
вентиляцию. Мысли всякие были. Но ещё мы благодарили Бога, что не отпалили. Как
бы оно было?» - закончил свой страшный
рассказ бывалый в разных ситуациях горняк.
Иван Михайлович подчеркнул, что
подобная история с ним случилась только единожды. А такое, как «пальчик поранил»,
или царапина какая-то, шахтёры вообще не считали за травму. Каждый старался
лучше поработать, чем идти на больничный.
Конечно, наша беседа не обошлась без
того, чтобы мы не вспомнили о тех, с кем работал Иван Ларин. У бежановцев даже
долгое время была традиция собираться у кого-либо, на открытом воздухе, чаще
осенью, когда спадала изнуряющая жара, с
баянистом, чтобы пообщаться, вспомнить, как работали, с кем работали? Это
проходило с застольем, за чаркой вина, с песнями и бесконечными рассказами. Но
уже лет десять, как подобных встреч не было. Крепкие были ребята, но уходят…
«У меня ребята были 5-6 человек в
звене. Ну, и любили тоже по выезду пойти бокальчик пива выпить, посидеть,
погомонеть. Отдых – это тоже надо. Ну, чтобы перебор или на другой день на
работу не вышел – э, не, такого безобразия не было!
«За работой, бывало, и тормозок
некогда было съесть»
«Иван Михайлович, вот вы на шахте были.
Там же, рассказывают, много и женщин работало?»,- спросила я. «Вы интересный вопрос
задали. В 60-годы, в основном, женщины работали. На плитах, машинистами на
лебёдке, были и подносщики, и взрывники - всякие профессии. Женщинам было
нелегко, ведь ситуации были разные. Тогда мы ходили с лампами шахтёрскими -
огонёчек, фитиль. Её нечаянно толкнул - и она потухла. Это катастрофа. Хорошо,
когда у кого что-то горит - и он тогда всех выводит. А потом уже пошли
аккумуляторы. Женщины работали ламповщицами, жетонщицами. Моя жена, например,
работала в сатураторной, воду газировала для шахтёров. Именно сюда спешили
горняки перед спуском в шахту, чтобы набрать во флягу газированной водички. Будочка
такая. Она набирала в ёмкость воду. Баллон стоит, она открывает, крутит,
накрутит, пока смена придёт – все заходят и берут воду. Ну, водичка обалденная
была»! А потом это всё исчезло», - рассказал Иван Ларин.
Вспомнил мой собеседник и шахтную
тормозковую, в которой порой готовили лучше, чем дома. Посетовал на то, что
аппетитный тормозок, случалось, за смену так и не попробовали. «Ну, мы шахтёры
были или дурные? Термоса были. Борщ там такой! В шахте как его откроешь - такой
аромат, а мы дураки – схватим кусок колбасы и снова работать. Какая работа, если
понаедаешься?» - резонно заметил бывший горняк со стажем. Честно признался, что за работой, бывало,
тормозок некогда было покушать. Или успевали его съесть на ходу, когда ехали
на-гора по километровой канатке.
Тихое счастье горняка
…Сегодня ветеран-горняк на пенсии. Но
трудовые шахтёрские руки не привыкли отдыхать. Вот веранда, пристроенная
мужчиной к дому. В доме порядочек, всё по-хозяйски. Уже выкопана картошка, в
этом году она, слава Богу, уродила. Сладкий перец один в один - красавцы. Яблочки
наливные «Чемпион» рясно-рясно. Огурчики и помидорчики свои. Бахча, арбузы. Что
ещё нужно?
Видно, что в отношениях супружеской пары
полная гармония. Валентине Алексеевне сейчас очень нужна поддержка супруга, и
она её сполна получает. Иван Михайлович во всём помогает жене.
Мой вопрос о том, как познакомились,
вызывает у них улыбку - и начинаются общие воспоминания, как это было. Оказывается,
Валентина Алексеевна работала продавцом в магазине на 77. Сюда-то общая их
знакомая и привела невзначай уже год как овдовевшего мужчину. Что-то типа
смотрин устроила. Иван и Валентина приглянулись друг другу – и вот уже 24 года
вместе. Валентина Алексеевна не нахвалится мужем. Говорит, что благодаря ему она
и живёт. Так как женщине трудно ходить, то Иван Михайлович в основном все
заботы по хозяйству взял на себя, и огородом тоже занимается он. Он в курсе
всех семейных дел дочери и сына. Рад, что все они здесь вместе, в этом городе,
а взрослые два внука работают. Нет, не на шахте, а в коммунальных предприятиях.
Ведь шахт в городе уже нет.
77 – район, который не раз становился
объектом для обстрелов ВСУ. Поэтому спросила, к ним ли ничего не долетало?
Оказалось, что нет. А вот у сына на 8 этаже кв. 50 лет пионерии рамы
повыносило. И в Криничном, где дочь живёт, тоже. Там разбомбило 4 окна
полностью, двери. Снаряд прямо на дорогу упал, один дом вообще смело. Дом
Лариных – третий от снаряда. 15 листов шифера побило, разнесло. Опять же, не в
правилах рабочего человека ждать, пока кто-то придёт и сделает. Сам ветеран там
жил, и дочка, зять, внук. А случилось это в зимний период 5 февраля. Поэтому
решили самостоятельно произвести ремонт. Заменили рамы и шифером покрыли кровлю.
Получить возмещение не получилось – по факту уже всё восстановлено. Ветеран,
задумавшись, продолжил свой рассказ. А соседке же ремонт сделали. А она взяла и
вскорости умерла. Судьба…
…Под навесом во дворе мы просидели
более часа. Наверное, это мало, чтобы
узнать всё о человеке. Но это и много. Если бы меня до этой встречи спросили,
что за человек Иван Ларин, я бы ответила,
что это Почётный шахтёр, заслуженный человек, бывший депутат. А после встречи я
могу сказать, что это ещё и прекрасный человек, задушевный и прекрасный
рассказчик, и отличный хозяин, и замечательный супруг и отец. Много-много всего,
вот такого человеческого, очень хорошего мы узнали об Иване Васильевиче Ларине.
Поэтому рада была, что судьба подарила мне возможность снова встретиться с этим
человеком, побывать у него в гостях. Уходя, я поздравила супругов с предстоящим
праздником Днём шахтёра и пожелала, чтобы этот день не прошёл незамеченным,
чтобы, хотя бы вдвоём, но они обязательно отметили его, вспомнили своих тех, с
кем работали ни один год. Это нужно хранить. Пока мы живы, это нужно хранить.
