ЧЕРНАЯ БЫЛЬ

   Эхо чернобыльской трагедии не стало глуше и спустя 35 лет со дня аварии. Как день вчерашний, многие наши земляки помнят 26 апреля 1986-го года. А как его забыть, если твой сын, брат, муж, отец были ликвидаторами аварии на ЧАЭС?! Более 13-ти тысяч наших соотечественников принимали участие в той спасительной операции. О многих из них сейчас напоминают лишь фотографии...

  Первого мая 1986 года в Припяти собирались открывать стадион. 27 апреля энергетики не знали, куда бежать, за что хвататься, не до сохнущего на балконе белья было. Валяющийся на дороге ковер, брошенная коляска приводили ликвидаторов аварии на ЧАЭС в смятение и ужас: людей нет, тишина, ветерок треплет пересохшие и выгоревшие на солнце вещи…  В лесу грибов море, виноград аж светится от налившегося сока.  Солдат-срочник, сняв противогаз, держит двумя руками громадное красное яблоко, таких он и не видел никогда в своей Сибири. Голубка прилетела, а вспорхнуть не может – лап нет, радиация уничтожила. Разве забудут такое чернобыльцы? И мы не имеем права не вспомнить.

  Пожарные первыми приняли на себя огонь в ночь с 25 на 26 апреля 1986 года. Караулы лейтенанта Владимира Правика и лейтенанта Виктора Кибенка работали на крыше 4-го энергоблока, когда плавилась кровля, горел битум. Из 28 пожарных, в считанные минуты прибывших на тушение пожара, шесть человек умерли один за одним. Александр Лелеченко ушел первым, 7 мая.  11 мая сразу не стало двоих - Виктора Кибенка и Владимира Правика, Василий Игнатенко умер 13 мая, Николай Ващук скончался 14 мая, сердце Николая Титенка перестало биться 16 мая.

   Тень человека, растворившегося на ступеньках во время взрыва атомной бомбы на Хиросиме и Нагасаки, не стояла перед глазами у большинства молодых парней и зрелых мужчин, ехавших в город-призрак Чернобыль.

«Таких явлений на территории Союза еще не было, да и взрыв атомной бомбы и взрыв на реакторе – все-таки разные вещи», -  так думалось нашим землякам. Коварнейший и подлейший противник – невидимый враг, в тиски зажмет тебя радиация, кожу срывает, внутренние органы выводит из строя, кровь заражает, а ты бессилен, даже не ведаешь, хватанул смертельную дозу или нет. Узнаешь лишь через время, а когда точно, тоже никто не скажет. До Чернобыля на десятерых здоровья хватало у мастера спорта международного класса по пожарно-прикладному спорту Виктора Клейкова, казалось, не человек, машина – характеризуют его недюжую силу товарищи, а с радиацией совладать не смог, до 50-ти не дожил.

«Мы грязь с реактора всю смыли, и с ней здоровье навсегда», - скажет в своих стихах один из ликвидаторов. С автором печальных поэтических строк солидарен житель Лутугинского района Александр Величко, в прошлом замполит химроты, старший лейтенант. В 1995 году он получил третью группу инвалидности, а в 1997-м – вторую.

- У ликвидаторов радиационных аварий по 5-6 заболеваний, и их конкретный недуг нельзя лечить изолированно у узкого специалиста. Здесь всегда требуется профессиональная комплексная диагностика. Здоровье ухудшается с каждым годом. Шутка ли - взрыв в Чернобыле выбросил радиоактивности чуть ли не больше, чем весь сожжённый человечеством уголь.

ОПАСНОСТЬ ПРЕДОСТЕРЕГАЛА НА КАЖДОМ ШАГУ.

НИКТО НЕ ЗНАЛ, ЧТО БУДЕТ ЗАВТРА

«Одна ночь и домой – кончилась командировка… Мама, как всегда, уже несколько дней не спит, к приезду пирог испечет с яблоками… Погода, интересно, в Ворошиловграде какая?.. Что в УПО нового?..» – одна приятная мысль ленивой волной накатывалась на другую, и никто из 250-ти наших земляков-ликвидаторов ЧАЭС 2 октября 1986 года их не отгонял. М-да, последняя чернобыльская ночь со второго на третье октября дала небывалого жару сводному отряду пожарной охраны в Ворошиловградской области. Считай, откомандированы, одесский отряд уже принял все их дела, и бах – вызов: «В трех метрах от машинного зала 4-го энергоблока в 17:34 по местному времени упал вертолет».

Нужно выезжать тушить пожар, одесский гарнизон еще не в курсе оперативной обстановки.

- Первого октября только и говорили, что стихия укрощена. Начинается мирное существование, ведь наконец-то запустили 1-й энергоблок. Киевская область и близлежащие населенные пункты будут отсюда снова получать электрическую энергию. На завершающем этапе находились и работы по возведению опалубки 4-го энергоблока, - словно это было вчера, вспоминает начальник дозконтроля сводного отряда пожарной охраны в Ворошиловградской области Александр Назаров. -  По такому случаю второго октября решили провести митинг.

 Кадры, снятые с вертолета Ми-8, обязательно бы облетели Союз, если бы не авария, а так о ней молчок. Четыре человека погибли: командир экипажа, ослепленный солнцем, не увидел стропы, подававшие бетон на саркофаг. Оператор не выжил, пропала пленка, от экипажа остался один пепел…

- На борту находилось три тонны горючего, - уточнил старший инспектор отделения пожарной охраны свердловчанин Виктор Гусаковский. - Во время падения вертолет зацепил хвостом крышу четвертого энергоблока и все топливо вылилось на крышу машинного зала и стену саркофага. В течение часа пожар потушили.

АВАРИЯ НА ЧАЭС - НАША ПАМЯТЬ И БОЛЬ…

Время не унимало бушующий атом, свой «яд» он пустил, как корни.

Ступив на землю Припяти, стахановчанин Иван Есин ощутил першение в горле, привкус металла на зубах и сонливость:

- Моей задачей являлся контроль сохранности всего, что находилось на той территории, чтобы ни в коем случае ничего не вышло за рамки отчуждения, так как все заражено. А чего там только не было: машины, трактора, вещи из домов…  Все это оцепили и охраняли строжайше. Побывал я и на главном посту, около 3-го и 4-го энергоблоков.

Ужас царил повсюду, но больше всего Есина поразила трегхлавая сосна (сосна-крест, памятная сосна – так ее еще называли). Известна она тем, что во время Великой Отечественной войны немцы на ней пытали партизан. И вот после катастрофы весь лес рыжий-рыжий и только эта сосна оставалась полностью зеленой.

Весна 87-го наступила внезапно. Резко потеплело, снег сошел, обнажив болотистую местность прибрежных районов Днепра и очень усложнив жизнь как водителям, так и пешеходам. И хотя многие дороги практически в одночасье превратились в сплошную лужу из смеси воды и глины, работы не прекращались ни днем ни ночью.

Если в первые недели после аварии источником угрозы был реактор, то в дальнейшем опасность стала представлять радиоактивная пыль, которую ветер разносил из зоны. Ее подавляли вертолеты, пожарные машины и авторазливочные станции. А бульдозеры, скреперы, грейдеры удаляли верхний слой почвы, подвергшийся наибольшему заражению (порядка 20 см), нередко для этого использовался и ручной труд. Затем землю тоннами перевозили для дальнейшего захоронения.

Брянковчанин Владимир Тертычный был водителем:

-  Машины постоянно подвозили на промплощадку ЧАЭС песок, щебень, бетон, воду, так как из реки Припять вода не использовалась. Не было перерывов, как, впрочем, и четкого графика работы. Был лишь индивидуальный накопитель, отмерявший уровень полученной радиации.

Радиацию мы ощущали с каждым дуновением ветерка. Как не старайся, а ее толком и не отмоешь, въедается в тебя и разъедает изнутри.

Краснолучанин Олег Суханов вернулся домой с обожженными руками, ему пришлось побывать в самом пекле. Химик-дозиметрист первое время работал на реакторе:

- Смена длилась три минуты. Засылали нас туда по два человека, одному нельзя было идти. Отработали три минуты – следующая пара сменяет. Как только видели, что ты набрал лимитированную дозу, больше на реактор не посылали. Направляли на другие работы.

Суханова перевели на обработку спецодежды дихлорэтаном. После 40 дней не мог смотреть на свои руки – безобразно обожженные. Это внешняя сторона медали, а после обследования выяснилось: посажена печень. Вскорости мужчина получил инвалидность.

Ликвидаторы аварии на ЧАЭС очень быстро угасали, сменяя третью группу на вторую, а вторую – на первую.

Обезумевший атом советские люди, как считает житель Алчевска Юрий Коломиец, остановили благодаря собственной силе духа и осознанию своего сыновьего долга перед Родиной.

В Чернобыль 23-летний Юрий попал, уже поработав в мартеновском цеху АМК. Физического труда не боялся, а вот моральные испытания дались ему нелегко. Вместо 150-ти Юра пробыл на Чернобыльской АЭС 42 дня. Полученная им доза радиации зашкаливала.

Через год женился. Родилась дочь.

- Жена сразу после рождения спросила, на месте ли ручки-ножки у ребенка... – продолжил Юрий Фёдорович. -  Были проблемы с сердцем и сейчас осталась болезнь щитовидной железы. Есть две внучки – Аня и Настя. Хочу пожелать им здоровья.

Дед его потерял, считай, в юности:

- Производили полную вырубку обозначенных участков радиационного леса и закапывали его в могильники – специальные котлованы, засыпая все песком.  Сжигать из-за выделяемой радиации лес запрещалось. После здесь устанавливались спецзнаки «Осторожно: зараженная зона!». Возле энергоблоков убирали мусор, расчищали и поддерживали обозначенную территорию, помогали налаживать связь. Несколько раз просился добровольцем на крышу разрушенного реактора – не пустили по возрасту.

Август 1988 года. Меры по ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС проводились уже два года, но ситуация по-прежнему оставалась крайне опасной.

- Мы занимались химической обработкой почвы вокруг станции, - рассказывает кировчанин Евгений Рябых. - Работали в две смены: первая выезжала рано утром и выполняла свои обязанности до 12:00, следом приезжала другая бригада. Почва должна была быть постоянно влажной.

Здоровье после опасной командировки подорвалось. Евгений Владимирович – инвалид второй группы, перенес инфаркт, язву, ампутацию пальцев, замену сосудов. Справиться со всеми тяготами судьбы помогла семья. Черную боль сменила гордость за детей и внуков. Но даже в минуты душевного подъема, бывает, сожмет сердце и пеленой перед глазами поплывет траурная стена административно-бытового корпуса с фотографиями погибших ликвидаторов. Их было очень много, и каждый день вывешивались новые.

Героями ликвидаторы аварии на ЧАЭС себя не называют. Мы же вправе сказать: вы поступили мужественно, прожили самоотверженную жизнь и навсегда останетесь для нас героями!